Мы мечтаем о многом, мы хотим испытать многое, но выбрать можно только одну дорогу. И чаще всего эта дорога ведёт на обманчиво светлую земляничную поляну, бесконечно пустую, но такую правильную и логичную. Светлое, одобренное обществом будущее ждёт и меня. Но оно не принесёт удовлетворения, ни капли бушующей радости победы, лишь тягучую гармонию и строго дозированное счастье.

Маленькая девочка мечтает на тихой мерцающей кухне в городе N. Она мечтает о том, как будет петь на сцене прокуренного бара чужие чудесные песни, как отчаянно будет ударять по струнам гитарист, как нежно будет она касаться микрофона. Как будут таять и мешаться с дымом звуки её голоса, чувственного и обволакивающего. Маленькая девочка ещё не солистка замечательной группы, но она уже нерешительно напевает стихи Арбениной на той самой кухне. Она уже закрывает глаза и отдаётся пению, сдерживая слёзы, что тугим комком мешают ритмичной вибрации связок. Она хочет жить в том мире, хочет стать его частью, она надеется, что не с укором будут глядеть глаза Колфилда, что вот оно, будуще, вот тропа в волшебный лес, такой тёмный и неприветливый, но верный, слитый с душой.
Но мама с укором и каким-то безумным непониманием взирает на книжку в её руках, на растрёпанные косички и затуманенный взгляд. Она против, она кричит и ругается. И девочка плачет. Плачет так, как могут только дети, узнавшие от подружки со двора о том, что мир не меняется. Нельзя изменить этот мир, невозможно, нечитабельно. И девочка плачет, захлёбываясь солёными слезами, хватая маленьким ротиком душный воздух этого города N.